МЕСТЕЧКОВЫЕ СТРАСТИ В ЧЕЧЕНСКИХ ГОРАХ
С недавних пор 23 февраля, традиционно отмечаемое у нас в стране как праздник
вооружённых сил, обязательно сопровождается визгом либеральных журналистов
насчёт состоявшейся в этот день в 1944 году депортации чеченцев и ингушей. Более
того, с каждой очередной годовщиной в их воспалённых мозгах рождаются всё новые
и новые зверства сталинских опричников.
Батальон, запихнутый в конюшню
Я уже писал на страницах «Спецназа России» о преступлениях, совершённых
вайнахами во время Великой Отечественной войны, которые и навлекли на них столь
суровую кару: о массовом дезертирстве, бандитизме, организации восстаний в тылу
Красной Армии, о помощи немецким диверсантам, о массовом предательстве со
стороны местных руководящих кадров. Поскольку эффективность оголтелой
антисталинской пропаганды падает с каждым годом, а «подвиги» нынешних борцов за
«независимую Ичкерию» отнюдь не прибавляют им популярности. Всё большее
количество наших сограждан начинает склоняться к мысли, что тогдашнее выселение
было вполне оправданным.
Чтобы избежать этого, демократический агитпроп прибегает к сочинению разного
рода страшилок.
Так, на страницы газет регулярно вбрасывается душераздирающая история про
зверское уничтожение населения чеченского аула Хайбах. В этом году статья на
данную тему появилась в номере газеты «Известия» от 17 марта:
«В 1944 году в конюшне высокогорного аула Хайбах были заживо сожжены 705
человек.
Старики, женщины и дети высокогорного аула Хайбах не могли спуститься с гор и
тем самым срывали планы депортации. О том, что с ними случилось потом,
рассказывает руководитель поискового центра “Подвиг” Международного союза
ветеранов войн и вооруженных сил, возглавивший в 1990 году чрезвычайную комиссию
по расследованию геноцида в Хайбахе, Степан Кашурко».
Прежде чем ломать голову над вопросом, каким образом палачам из НКВД удалось
затолкать целый батальон чеченцев в деревянную конюшню маленького высокогорного
аула, вспомним обстановку, в которой действовала «чрезвычайная комиссия» во
главе с господином Кашурко. 1990 год, канун развала Союза, невиданный всплеск
национализма… Всюду создаются «народные фронты», старательно вспоминаются
действительные, а чаще вымышленные обиды. Национально-озабоченная публика с
энтузиазмом занимается выкапыванием безымянных трупов, объявляя их «жертвами
сталинских репрессий». Стоит ли удивляться явным нелепостям и несуразностям, тем
более, что главные из них ещё впереди.
«Мы кинулись на пепелище. К ужасу, моя нога провалилась в грудную клетку
сгоревшего человека. Кто-то закричал, что это его жена. Я с трудом высвободился
из этого капкана. Очевидец сожжения Дзияудин Мальсагов (бывший замнаркома
юстиции) рассказал плачущим старикам, что он пережил на этом месте 46 лет назад,
когда его прикомандировали в помощь НКГБ. Людей прорвало. Говорили о сгоревших
матерях, женах, отцах, дедах…»
Что с точки зрения здравого смысла должен сделать любой чеченец, знающий, что
его жену сожгли в этом ауле? Особенно учитывая отношение жителей Кавказа к
родственным связям? Естественно, при первой же возможности, то есть сразу после
возвращения из ссылки, отправиться в Хайбах, чтобы найти её останки и
по-человечески похоронить. А не оставлять их на несколько десятилетий
незахороненными на пепелище, чтобы потом по ним топтались всякие досужие
журналисты.
Не менее интересно другое: как удалось с первого взгляда столь уверенно опознать
сгоревший труп, пролежавший почти полвека под открытым небом? И мог ли Кашурко с
его познаниями в криминалистике самостоятельно и без подсказки отличить скелет
сгоревшей сорок с лишним лет назад чеченской женщины от, скажем, скелета
сожжённого неделю назад русского раба?
Однако самое любопытное начинается дальше.
Похищение с того света
«Чеченцы просили привезти к ним Гвишиани, пусть посмотрит людям в глаза. Я
пообещал выполнить просьбу.
— Невероятно. Вы собирались пригласить Гвишиани в Хайбах?
— Мы решили выкрасть его. С помощью Звиада Гамсахурдиа прибыли в роскошный дом.
Но судьба уберегла палача от ответа – мы опоздали: разбитый параличом, он
скончался. В Хайбах мы вернулись через три дня. Горцы сказали только: “Шакалу
шакалья смерть!” Под дробь барабана мы сожгли на том месте, откуда он
командовал: “Огонь!”, его полутораметровый портрет».
Если вы думаете, что господин Кашурко чистосердечно признался в совершении
преступления – подготовке похищения человека, и теперь его можно привлечь к
ответственности в соответствии с действующим Уголовным кодексом РФ, то глубоко
ошибаетесь. Любой адвокат в два счёта докажет, что на самом деле его подзащитный
себя оговаривает. Похитить человека, который к тому времени уже 24 года как
мёртв, можно, разве что выкопав его из могилы или слетав на тот свет. Дело в
том, что бывший в 1937 году начальником личной охраны Берии Михаил Максимович
Гвишиани, которому чеченолюбивая общественность приписывает сожжение Хайбаха,
умер ещё в сентябре 1966 года (см. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД,
1934–1941: Справочник / Общество «Мемориал», РГАСПИ, ГАРФ. М., 1999. С.142–143).
Более того, это был известнейший в Грузии человек – сват Косыгина и тесть
Примакова. Не знать о том, что он давно скончался, Гамсахурдиа просто не мог.
Значит, мы имеем дело с откровенным враньём. Либо уж Кашурко не только
гробокопатель, но и талантливый медиум, умеющий вызывать духи умерших. Впрочем,
возможно руководитель «Подвига» прочёл слишком много «ужастиков» о графе Дракуле
и прочих разгуливающих мертвяках?
Кстати, чтобы выселить или уничтожить небольшой аул, достаточно роты, которой,
по логике вещей, должен командовать капитан. Однако, по мнению современных
сказочников, «палач Хайбаха» носил гораздо более высокое звание. Согласно книге
«Непокорённая Чечня», написанной неким Усмановым, на момент совершения своего
злодеяния он был полковником: «За эту «доблестную» операцию её руководитель
полковник Гвишиани был удостоен правительственной награды и повышен в звании». У
другого «правозащитника» Павла Поляна он уже генерал-полковник: по его версии,
Хайбах сожгли «внутренние войска под командой генерал-полковника М.Гвишиани»
(см. Не по своей воле. М.: Мемориал, 2001. С.96).
Правда, два года спустя Полян, надо полагать, всё-таки удосужился прочесть
справочник, составленный его коллегами по «Мемориалу» и узнать, что в
описываемое время Гвишиани носил звание комиссара госбезопасности 3-го ранга. В
передаче радио «Свобода» от 3 августа 2003 года он излагает дело так:
«Имеются свидетельства, что в ряде аулов войска НКВД мирное население
ликвидировали фактически, и в том числе таким варварским способом, как сожжение.
Сравнительно недавно широкую огласку получила такого рода операция в ауле Хайбах,
занесённого снегами. Не будучи в состоянии обеспечить транспортировку его
жителей, внутренние войска, а ими командовал комиссар госбезопасности третьего
ранга Гвишиани, согнали около двухсот человек, а по другим данным около
шестисот-семисот человек в конюшню, там их заперли и подожгли… И в литературу
введено, правда, без ссылки на источники, совершенно секретное письмо Гвишиани
Берия:
“Только для ваших глаз. Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного
выполнения в срок операции “Горы” вынужден был ликвидировать более семисот
жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани”.
Надо полагать, что “Горы” – это подназвание подчасти операции, которая в целом
называлась “Чечевица”».
Фальшивка по-Брайтонски
Ну что ж, давайте проанализируем текст этого «письма Гвишиани Берия». Первая же
его фраза вызывает чувство глубокого недоумения. В самом деле, слова «только для
ваших глаз» уместны в любовной записке из какой-нибудь оперетты, а отнюдь не в
документе НКВД. Каждый, кто служил в армии или хотя бы посещал занятия на
военной кафедре, знает, что в нашей стране использовались следующие грифы
секретности: «секретно», «совершенно секретно», «совершенно секретно особой
важности».
Впрочем, гриф «только для ваших глаз» («For Your Eyes Only») действительно
существует в природе. Он используется в секретных документах в Соединённых
Штатах Америки.
Таким образом, можно с уверенностью предположить, что указанное «письмо» было
сфабриковано в США. Причём первоначально оно было написано по-английски, и лишь
затем переведено на русский язык. В этом случае сразу становятся понятны и
другие имеющиеся в нём несообразности.
Так, Хайбах почему-то именуется «местечком». Между тем, во всех виденных мною
документах чеченские населённые пункты обозначаются как аулы, хутора, селения,
однако термин «местечко» нигде не встречается. Сам Гвишиани, коренной грузин,
вряд ли мог употребить подобное слово. Другое дело, если автором «документа» про
сожжённый Хайбах является какой-нибудь проживающий на Брайтон-бич уроженец
Жмеринки.
Вполне естественно, что загадочное для американского обывателя звание «комиссар
госбезопасности 3-го ранга» превращается в «полковника», хотя на самом деле оно
соответствовало званию генерал-лейтенанта. Кроме того, сочинитель «письма» не
знал, что операция по выселению чеченцев называлась «Чечевица», и поэтому
придумал для неё название «Горы».
Самое же главное, что других документальных доказательств уничтожения жителей
чеченских аулов во время депортации, кроме этой филькиной грамоты, не
существует. Если даже главный «реабилитатор», бывший секретарь ЦК КПСС Александр
Яковлев, имея допуск ко всем архивам с правом публиковать содержимое любого из
них, заявляет, что документы о сожжении чеченских аулов есть, но не приводит ни
их самих, ни хотя бы ссылок, то речь явно идёт о плодах его больной фантазии.
Впрочем, защитников прав униженных и оскорблённых народов это не убедит. Ах, нет
документов? Тем хуже для документов! Они, разумеется, уничтожены! Или до сих пор
хранятся в наисверхсекретнейшей особой папке. В последнем случае, не сомневаюсь,
Яковлев их рано или поздно обнаружит, предварительно заказав в городе Одессе на
Малой Арнаутской улице.
А возможно, какая-нибудь комиссия по расследованию зверств федеральных войск в
Чечне во главе с прославленными борцами за права человека Сергеем Ковалёвым и
Шамилем Басаевым отыщет подходящие обгоревшие кости и получит за них увесистые
западные гранты.
Автор: Игорь Пыхалов
Источник: Из интернета.
|
2008-02(15)
