Вторая половина XVI столетия по количеству противоречивых, а то и
взаимо-исключающих исторических версий может поспорить с ХХ веком. Несомненно,
что большинство споров, причем не только историков, но и философов, политологов,
культурологов и даже религиозных деятелей, идет вокруг фигуры царя Ивана IV и
созданной им опричнины.
По мнению многих исследователей, эта эпоха стала для нашей родины поистине
судьбоносной. Именно в этот период ясно очерчивается концепция самодержавного
государства, а русское общество осознает себя центром восточного христианства,
Третьим Римом. В это же время начинается строительство будущей Российской
империи. Тогда же были заложены основы русской государственности, которую не
смогли разрушить ни Смутное время, ни четыре с лишним столетия последующих
непрерывных реформ, войн и революций.
Трактовка же образа великого государя Ивана IV Грозного и его правления очень
часто зависела от политической конъюнктуры текущего момента.
Мифы и мифотворцы
«Легко заметить, что российские историки традиционно использовали личность Ивана
IV в политических целях. Либеральные историки XIX – начала XX века использовали
Ивана IV для атаки на монархию. Ужасы опричнины в их работах ассоциировались с
недостатками монархического образа управления. И. В. Сталину образ грозного
царя, уже созданный в литературе, нужен был затем, чтобы оправдать свои методы
борьбы с оппозицией. В более поздней советской литературе деятельность Ивана IV
ассоциировалась со сталинским террором. Подобные тенденции не изжиты и до
сегодняшнего дня», – пишет известный российский историк Юрий Кондаков.
И если в академических кругах до сих пор идет спор, то в общественном сознании
довольно плотно укоренился некий миф о царствовании Ивана Васильевича, согласно
которому Иван Грозный был жестоким тираном и садистом, превзошедшим своими
неистовствами Калигулу и Нерона, создавшим вокруг себя сообщество кровожадных
убийц, насильников и грабителей. Как и они, он методично истреблял своих
подданных самыми дикими и извращенными способами.
Истоки этой версии очевидны. Ее родоначальником можно назвать историка
Карамзина. А в основу ее легли свидетельства иностранцев, по тем или иным
причинам находившихся в России в годы правления Ивана Грозного, а также письма
князя-перебежчика Андрея Курбского.
Следует отметить, что большинство историков (в том числе и сторонников
«тиранической» версии) высказывает вполне обоснованные сомнения в достоверности
и добросовестности этих источников. Слишком уж велико в них количество явных
нелепиц и очевидных фантазий.
В настоящий момент доказана несостоятельность большинства обвинений в адрес
Ивана IV и его ближайших слуг. Взять хотя бы хрестоматийное убийство Иваном
Грозным своего сына, отраженное в одноименной картине Репина. Большинство
исторических источников между тем однозначно указывают, что смерть царевича
наступила от болезни. От какой именно, сегодня можно сказать со всей
определенностью: это было отравление сулемой (хлоридом ртути HgCl2).
Наличие ртути, намного превышающее допустимую норму, было обнаружено и в костях
самого царя Ивана IV. Более того, после того как в 1990-х годах провели
исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт
отравления той же сулемой матери Ивана Васильевича, Елены Глинской (ск. в 1538
г.), и его первой жены, Анастасии Романовой (ск. в 1560 г.). Это свидетельствует
о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой
отравителей из самого близкого окружения. Некоторые исследователи убеждены, что
тем же ядом был отравлен и святитель Филипп, «задушенный Малютой Скуратовым по
приказу тирана». Не находят подтверждения и многие другие зверства,
приписываемые царю Ивану Васильевичу.
То же самое можно сказать и о созданной им организации – опричнине. В новейшей
исторической литературе разоблачен ряд мифов, на основании которых в течение
веков был создан негативный образ царя Ивана Грозного. Очевидна пристрастность
сочинений А. М. Курбского и немцев-опричников, развеян миф об убийстве царем
своего сына, недостоверными признаются сообщения о казнях некоторых духовных
лиц, опричный террор объясняется существованием заговоров. Наконец, ссылка
митрополита Филиппа объясняется нарушением им обещания не вступать в «домовой
царский обиход и опричнину». В то же время набожность и богословская
просвещенность Ивана IV, его забота о церкви не подвергаются сомнению.
Заговоры и предательства
В силу живучести этих мифов опричнина для многих является одним из самых
загадочных явлений той эпохи. Так, некоторые пытаются объяснить появление этого
института исключительно игрой извращенного ума и больного воображения царя. А
один историк и вовсе дописался до того, что объявил опричнину тайной сатанинской
сектой, где регулярно служились «черные мессы».
Между тем ничего особенно загадочного в опричнине не было. Чтобы лучше это
понять, давайте обратимся к событиям, предшествующим ее появлению.
Детство и отрочество Ивана Грозного – непрестанная череда боярских заговоров,
интриг и мятежей, произведших на него столь тяжкое впечатление, что свое
царствование он начал с особого покаянного слова, с которым обратился к народу,
духовенству и знати. Принимая на себя ответственность за все неурядицы, он
объявил прощение всем их истинным виновникам и призвал всех, оставив вражду,
соединиться в христианской любви.
Но как показало время, этот призыв остался неуслышанным. В боярстве,
пополнявшемся титулованной удельной знатью, принесшей в Москву понятия о своих
наследственных правах, установился взгляд на свое руководящее положение как на
привилегию, независимую от воли государя. «Еще при Грозном до опричнины
встречались землевладельцы из высшей знати, которые в своих обширных вотчинах
правили и судили безапелляционно, даже не отдавая отчета царю», – писал В. О.
Ключевский. Более того, царь, как лицо, сосредоточившее в себе полноту
ответственности за происходящее в стране, представлялся таким боярам удобной
ширмой, лишавшей их самих этой ответственности, но оставлявшей им все их мнимые
права. Число знатнейших боярских фамилий было невелико – не превышало двух-трех
сотен, зато их удельный вес в механизме управления страной был подавляющим.
Положение становилось нестерпимым, но для его исправления царь нуждался в
единомышленниках, которые могли бы взять на себя функции административного
управления страной, традиционно принадлежавшие боярству. Оно в своей недостойной
части должно было быть от этих функций устранено. Эти верные слуги государя
получили название «опричники», а земли, отведенные для их обеспечения, –
наименование «опричные». Вопреки общему мнению земель этих было мало. Так,
перемещению с земель, взятых в опричнину, на другие вотчины подвергалось около
тысячи землевладельцев – бояр, дворян и детей боярских. При этом опричнина вовсе
не была исключительно антибоярским орудием. «Царь в указе об учреждении
опричнины ясно дал понять, что не делит «изменников» и «лиходеев» ни на какие
группы «ни по роду, ни по племени», ни по чинам, ни по сословной
принадлежности», – писал митрополит Иоанн (Снычев).
Указ о создании опричнины не был спонтанным решением. Первой попыткой создать
альтернативную боярским органам власти систему управления стала «избранная
рада», куда государь собрал близких ему людей, единомышленников, которым, как он
предполагал, можно довериться. Но вскоре стало очевидно, что и они оказались
вовлеченными в боярские интриги. Самые близкие люди – Алексей Адашев и иерей
Сильвестр – изменили царю и даже оказались причастными к отравлению его супруги
Анастасии. Андрей Курбский перешел на сторону неприятеля, так же поступил и
другой воевода – Дмитрий Вишневецкий.
Убедившись в неэффективности имеющихся у него средств, государь совершает
экстраординарный шаг.
3 декабря 1564 г. царь неожиданно для многих выехал из Москвы вместе с семьей в
сопровождении заранее подобранных бояр и дворян. Взял он также с собой казну и
некоторые особо чтимые святыни. После посещения Троице-Сергиева монастыря он
направился в свою летнюю резиденцию – Александровскую слободу (ныне г.
Александров в 100 км к северо-востоку от Москвы).
Отсюда в начале января 1565 г. Иван IV шлет в Москву две грамоты. В первой,
адресованной боярам, духовенству и служилым людям, он обвинял их в изменах и
потворстве изменам. Во второй царь объявлял московским посадским людям, что у
него «гневу на них и опалы никоторые нет». Послания царя, прочитанные на Красной
площади, вызвали в городе огромное волнение. Московское «людье» потребовало,
чтобы царя уговорили вернуться на престол, угрожая, что в противном случае они
«государственных лиходеев и изменников» сами «потребят».
Через несколько дней в Александров-ской слободе Иван Васильевич принял делегацию
духовенства и боярства и согласился вернуться на престол с условием, «что ему
своих изменников, которые измены ему, государю, делали и в чем ему, государю,
были непослушны, на тех опала своя класти, а иных казнити и животы их и статки
имати, а учинити ему на своем государстве себе опричнину, двор ему учинить себе
и весь обиход особный».
Понимая огромное значение принимаемого решения и не желая навязывать его силой,
царь предоставил народу сделать свободный и осознанный выбор. И народ его
сделал.
Метла и собачья пасть
Первым шагом царя по возвращении в Москву стал указ о создании опричнины. Этот
термин не был нов – так издавна назывался удел, который князь заранее определял
своей вдове кроме (опричь) другой земли. Однако в данном случае опричнина
означала личный удел царя.
Остальная часть государства стала именоваться земщиной, управление которой
осуществлялось Боярской думой. Политическим и административным центром опричнины
стал «особый двор» со своей Боярской думой и приказами, частично переведенными
из земщины. В опричнине была особая казна.
Первоначально в опричнину была взята тысяча человек, к концу опричнины их число
увеличилось до 6 тыс. В основном это были служилые люди, но встречались и
представители старых княжеских и боярских родов. У опричников была особая
«эмблема» в виде собачьей головы и метлы, привязанных к седлу. Это означало, что
опричник должен грызть «государевых изменников» и выметать измену.
Но карательная функция была для опричнины не единственной и не главной. Гораздо
более важным направлением ее деятельности стало создание новой административной
системы зарождающейся империи, или, вернее, исправление и модернизация старой.
Перед опричниной ставились и военные задачи. В ее состав входило особое опричное
войско – своеобразная лейб-гвардия при особе монарха. Отбор в него был очень
жесткий, и только «лучшие люди» имели шанс на зачисление в опричные полки.
Комплектовались они главным образом из преданных царю дворян и детей боярских
«опричных» волостей и уездов. На 20 марта 1573 г. в составе опричного двора царя
Ивана числилось 1854 человека, из них 654 составляли охранный корпус государя,
его телохранителей. В их числе, кстати, находился молодой еще тогда опричник
Борис Годунов.
Остальные опричники были разделены на четыре приказа: Постельный приказ ведал
обслуживанием помещений дворца и предметами обихода царской семьи; Бронный, то
есть оружейный; Конюшенный, в ведении которого находилось огромное конское
хозяйство дворца и царской гвардии; и Сытный – продовольственный.
К 1570-м годам войско выросло до 5–6 тыс. человек. По своему характеру оно было
поместным. Опричники получали за службу не только государево жалованье, но и
поместья во временное пользование. Они давали клятву верности царю, обязывались
не иметь никаких сношений с боярами земщины.
Опричное войско было конным, в его составе была и собственная артиллерия. Оно
имело полковую структуру и управлялось воеводами, которых царь назначал лично, и
опричным Разрядным (дворовым) приказом.
Несомненно, важнейшей задачей опричного войска были борьба с внутренней крамолой
и сепаратистскими тенденциями, а также подавление и предупреждение мятежей. В
этом смысле опричное войско можно сравнить с современными внутренними войсками.
Кроме того, опричники несли порубежную службу, охраняя границы государства, и
участвовали в войнах совместно с земским войском, находясь на самых
ответственных или опасных участках и действуя как ударные отряды. Несмотря на
малочисленность, опричное войско сыграло выдающуюся роль в защите России,
например в битве возле села Молоди в 1572 г., во время которой были разгромлены
татарские войска, а их командующий Дивей-мурза взят в плен опричником Аталыкиным.
В 1568 г. охрану южной границы Русского государства несли только опричники.
Большой, передовой и сторожевой полки располагались в Мценске, а полки правой и
левой руки и ертоульный (дозорный, разведывательный) – в Калуге.
Монахи и порученцы
Роль уже упомянутых 600 особо при-ближенных к государю опричников не
ограничивалась функцией телохранителей. Эти люди в случае необходимости
становились доверенными царскими порученцами, осуществляли охранные,
разведывательные, следственные и карательные функции.
Историк И. И. Полосин пришел к за-ключению, что опричнину в целом венчал некий
рыцарско-монашеский (или придворный) орден, имевший свой орден-ский костюм, свою
символику, свой орденский храм в Александровской слободе, своего гроссмейстера,
в роли которого выступал царь, и даже свою печать.
«Даже внешний вид Александровской слободы, ставшей как бы сердцем суровой брани
за душу России, свидетельствовал о напряженности и полноте религиозного чувства
ее обитателей. В ней все было устроено по типу иноческой обители: палаты, кельи,
великолепная крестовая церковь (каждый кирпич ее был запечатлен знамением
Честнаго и Животворящего Креста Господня). Ревностно и неукоснительно исполнял
царь со своими опричниками весь строгий устав церковный».
В этой общине царь был игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта
Скуратов – пономарем. И они вместе с другими распределяли службы монастырской
жизни. Иван Грозный с обоими сыновьями сам звонил в колокола. Рано утром, в 4
часа, все братья должны были быть в церкви. Все неявившиеся, за исключением
больных, наказывались восемью днями епитимии. Во время церковной службы царь пел
на клиросе. Литургию служили в 8 часов, и на ней также присутствовали все жители
Александровской слободы.
К 10 утра братия отправлялась в трапезную, и все садились за стол. Государь, как
игумен, в соответствии с монашеской традицией сам оставался стоять, пока другие
ели. Каждый брат должен был приносить кружки, сосуды и блюда к столу, и каждому
подавались еда и питье. Что опричник не смог съесть и выпить, он должен унести в
сосудах и блюдах и раздать нищим, которые в великом множестве обитали вокруг
слободы. И лишь только когда трапеза закончена, царь-игумен сам шел к столу.
Все обитатели Александровской слободы носили монашескую одежду – подрясники и
скуфьи. Как мы видим, быт и обычаи Александровской слободы вполне подтверждают
выводы Полосина.
Вспомним, что «потешные» Петра Первого были не только гарантами его личной
безопасности и инструментом в борьбе за власть, но и кузницей кадров – военных и
административных. Нечто подобное можно сказать и об опричном «ордене». В случае
необходимости каждый из приближенных опричников был готов принять руководство
военными или гражданскими структурами. Митрополит Иоанн приводит следующий
пример.
«В сентябре 1577 г. во время Ливон-ского похода царь и его штаб направили под
город Смилтин кн. М. В. Ноздроватого и А. Е. Салтыкова «с сотнями». Немцы и
литовцы, засевшие в городе, сдаться отказались, а царские военачальники –
Ноздроватый и Салтыков – «у города же никоторова промыслу не учинили и к
государю о том вести не учинили, что им литва из города говорит. И государь
послал их проведывать сына боярского Проню Болакирева... И Проня Болакирев
приехал к ним ночью, а сторожи у них в ту пору не было… И Проня Болакирев
приехал к государю и все то подлинно сказал государю, что они стоят небрежно и
делают не по государеву наказу…»
Известны также случаи, когда руководство военными операциями передавалось от
воевод.
Тиран и деспот
Несомненно, что репрессивные функции были для опричнины одними из основных. Но
каковы были размеры этих репрессий? Один из «очевидцев», англичанин Джером
Гарсей, утверждал, что в Новгороде в 1570 г. опричники уничтожили 700 тыс.
человек! Тут, как говорится, комментарии излишни: указанная англичанином цифра
значительно превышала население Новгорода тех времен.
Кандидат исторических наук Николай Скуратов пишет: «Обычному, несведущему в
истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету,
может показаться, что опричники Ивана Грозного перебили половину населения
страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования
хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство
погибших названо в них поименно… казненные принадлежали к высшим сословиям и
были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… почти
все они ранее бывали прощаемы под крестоцеловальные клятвы, то есть являлись
клятвопреступниками, политическими рецидивистами».
Такой же точки зрения придерживаются известный советский историк Руслан
Скрынников и митрополит Иоанн. И тот и другой указывают, что за 50 лет правления
Ивана Грозного к смертной казни были приговорены 4–5 тыс. человек. Все они
обвинялись в различных тяжких преступлениях. Во времена Ивана IV таковыми
считались убийство, изнасилование, содомия, похищение людей, поджог жилого дома
с людьми, ограбление храма, государственная измена. Для сравнения: во время
правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов
преступлений, а при Петре I – более 120!
Каждый смертный приговор при Иване IV выносился только в Москве и утверждался
лично государем. Для доставки в Москву на царский суд преступников, обвиняемых в
тяжких преступлениях, был создан специальный институт приставов. Смертный
приговор князьям и боярам утверждался Боярской думой.
После введения опричнины традиционная система судопроизводства была на время
оставлена. Но это не значит, что людей казнили без расследования их вины. В
опричнине существовал Розыскной приказ, в котором и проводилось следствие,
длившееся иногда несколько месяцев. Суд в XVI в. велся по иным, чем в наше
время, законам, но это были государственные законы, а не произвол деспота.
В этом смысле интересны факты, приведенные историком Юрием Кондаковым в одной из
его работ.
Так, В 1565 г. пост второго воеводы Нижнего Новгорода занимал князь С. В. Звяга
Лобанов-Ростовский. Еще в 1554 г., будучи членом Боярской думы, князь Семен
Звяга пытался бежать в Литву, на что просил у польско-литов-ского короля
охранные грамоты. Побег, в котором планировали участвовать многие родственники
князя, не удался. После тщательного расследования боярский суд приговорил Звягу
к смерти за передачу Литве сведений государственной важности. Однако благодаря «печалованиям»
митрополита Макария и всего Освященного собора Звяга был помилован и сослан на
Белоозеро. Из ссылки князь вернулся еще до учреждения опричнины и получил
назначение в Нижний Новгород. В 1565 г. он был вторично сослан и впоследствии
казнен.
Осенью 1567 г. А. И.Шеин-Морозов участвовал в Ливонском походе. После отмены
похода был оставлен на границе. В 1568 г. он получил важное военное назначение –
должность помощника командующего большим полком, но вскоре был арестован и
доставлен в Розыскной приказ. Ему припомнили, что в 1567 г., когда сохранялась
опасность вторжения войск Сигизмунда II, он, будучи земским воеводой, из-за
местнического спора отказался выполнять распоряжение о передислокации своего
полка из Великих Лук к Торопцу – тогда он вообще не понес наказания.
Из этих примеров видно, что заведомо виновным Иван IV прощал их преступления и
наказывал лишь в случае повторной провинности.
Есть сведения о том, что крупные чиновники избегали казни даже в том случае,
если сами сознавались в покушении на цареубийство и измену. Казни избежал
окольничий И. П. Федоров-Челядинин, после инцидента на Коломенской дороге в 1646
г. признавшийся в участии в заговоре на цареубийство. Он был сослан на Белоозеро,
а позднее возвращен ко двору.
В том же веке правительства в других государствах совершали действительно
чудовищные беззакония. В 1572 г., во время Варфоломеевской ночи во Франции,
перебито свыше 30 тыс. протестантов. В Англии за первую половину XVI в. было
повешено только за бродяжничество 70 тыс. человек. В Германии, при подавлении
крестьянского восстания 1525 г., казнили более 100 тыс. человек. Герцог Альба
уничтожил при взятии Антверпена 8 тыс. и в Гарлеме 20 тыс. человек, а всего в
Нидерландах испанцы убили около 100 тыс. И таких примеров множество.
Конечно, опричнина не была Институтом благородных девиц. Она была вполне
адекватным и обоснованным ответом на вызов того времени.
Итоги и уроки
Со временем боярство с помощью опричнины излечилось от сословной спеси,
впрягшись в общее тягло. Земщина и опричнина в конце концов смешались, и
последняя тихо отмирала по мере осмысления правящим классом России своего долга.
О том, что опричнина не рассматривалась как самостоятельная ценность и ее
длительное существование изначально не предполагалось, свидетельствует завещание
царя, написанное в Новгороде в 1572 г. во время болезни. «А что есьми учинил
опричнину, – пишет Грозный, – и то на воле детей моих Ивана и Федора, как им
прибыльнее, пусть так и чинят, а образец им учинен готов». Я, мол, по мере своих
сил показал, как надо, а выбор конкретных способов действия за вами – не стесняю
ничем.
Чтобы по-настоящему оценить сделанное Иваном Грозным и его соратниками, следует
обратиться к итогам его 51-летнего царствования. Исследователь Вячеслав Манягин
указывает основные достижения этого периода:
прирост территории составил почти 100
% – с 2,8 млн кв. км до 5,4 млн кв. км; были присоединены царства Казанское,
Астраханское, Сибирское, а также Ногайское ханство и часть Северного Кавказа;
Русское государство стало размером больше всей остальной Европы;
прирост населения составил 30–50%;
к смертной казни было приговорено 4–5 тыс. человек;
государь венчался на царство, принял царский титул, равнозначный императорскому,
и стал первым Помазанником Божиим на русском престоле;
проведена реформа судопроизводства;
введена всеобщая выборность местной администрации по желанию населения
административной единицы;
развивалась торговля с Англией, с Персией и Средней Азией;
основано 155 городов и крепостей; построено 40 церквей и 60 монастырей;
создана государственная почта, основано около 300 почтовых станций;
положено начало регулярному созыву земских соборов;
положено начало книгопечатания, созданы две типографии, была собрана книжная
сокровищница царя;
придан государственный характер летописанию, создан Лицевой свод;
создана сеть общеобразовательных школ.
И все это несмотря на многочисленные войны и 20-летнюю борьбу с европейскими
странами, поддерживавшими – кто деньгами, кто солдатами, кто дипломатическими
интригами – Польшу, Литву и Швецию в войне против России.
Царь Иван Грозный оставил мощное государство и армию, позволившую его
наследникам одержать победу в войне со Швецией и выставить в поле 500-тысячное
войско (1598). В разоренном государстве такое невозможно. В русский
государственный организм был заложен такой запас прочности, что он сумел пройти
через чудовищные испытания Смутного времени, наступившего через 20 лет после
смерти первого русского царя.
Автор: Сергей СМИРНОВ
Источник: http://www.iraq-war.ru/tiki-read_article.php?articleId=144549
Смотри также:
Загрузить книгу: Манягин В.Г. Апология Грозного царя.
[
Иллюстрации:
Бюст Ивана IV - один из многих документальных
портретов, созданных профессором Герасимовым.
Их точность неоспорима - в свое
время была устроена не одна проверка: Герасимову давали черепа современных
людей, фотографии которых сохранялись в тайне от ученого, а потом изображения
сличали. За помощью к Михаилу Михайловичу обращалось даже такое серьезное
учреждение, как уголовный розыск. Среди людей, внешний облик которых благодаря
Герасимову нам известен с достоверностью, хотя они и умерли задолго до
изобретения фотографии, - Ярослав Мудрый и Тимур, Андрей Боголюбский и Фридрих
Шиллер, великий таджикский поэт IX-Х веков Рудаки и адмирал Ушаков...
Опричник на коне с метлой и песьей головой.
Ратник. Независимый интернет
журнал.